ru | en

Шмуэль-Йосеф АГНОН Рассказы о БААЛЬ-ШЕМ-ТОВЕ

Источник: Шмуэль-Йосеф Агнон. Рассказы о Бааль-Шем-Тове. журнал Лехаим, февряль, 2009; май, 2009; февраль, 2010

 
 

Перевод с иврита Сергея Гойзмана

 

Авраам Шталь

Шмуэль-Йосеф Агнон – крупнейший из ивритских писателей Нового времени, лауреат Нобелевской премии (1966), автор нескольких романов и многочисленных рассказов. Агнон, пожалуй, единственный общепризнанный классик современной ивритской литературы. Его произведения переведены на множество языков, включая русский. Большинство произведений Агнона – романов, повестей, сборников новелл – хорошо известны читателям, иначе обстоит дело со сборником “Рассказы о Бааль-Шем-Тове”.

Эта книга занимает особое место в наследии писателя. Судьба ее необычна. В 1921 году Агнон, живший в то время в Германии, вместе с Мартином Бубером начал составлять многотомную серию сборников хасидских рассказов. Но первый, уже готовый к печати том из планируемой серии сгорел вместе с домом писателя в Гомбурге. Агнон увидел в этом несчастье знак свыше, оставил работу над проектом (хотя Бубер убеждал его восстановить книгу) и вернулся в Землю Израиля.

В Иерусалиме Агнон продолжал переводить рассказы из идишских хасидских сборников, выбирал рассказы из сборников на иврите, записывал рассказы иерусалимских хасидов, а также восстанавливал свои старые записи. Этот труд продолжался значительную часть его жизни, но заново подготовить книгу к печати писатель так и не собрался. Через много лет после его смерти дочь Агнона Эмуна Ярон подготовила рукопись отца к печати, сохранив намеченную им композицию. Первое издание “Рассказов о Бааль-Шем-Тове” увидело свет в 1997 году, второе, расширенное, – в 2003?м.

Книга представляет собой сборник коротких новелл (от нескольких предложений до двух страниц) о Бааль-Шем-Тове и его учениках, написанных специфическим архаизированным языком. Большинство новелл взяты из ивритских и идишских источников, по большей части из книг, изданных в Российской империи в XIX – начале XX века. Русский перевод “Рассказов о Бааль-Шем-Тове” вскоре увидит свет в издательстве “Книжники-Текст”, в серии “Проза еврейской жизни”.

Родословие Бешта,

его деяния и обычаи

Его отец и мать

Рассказывается в книге Шивхей а-Бешт, что рабби Элиэзер, отец Бешта, жил когда-то вместе с женой своей в стране Валахии, рядом с границей. Он и жена его были старые. Один раз напали тати на город и увели рабби Элиэзера в полон. А жена его бежала в другой город. И стала там повивальной бабкой. И повели пленители рабби Элиэзера в страну дальнюю, в которой евреев не было. И продали его там. И стал он верно служить своему господину. Понравился он господину, и тот назначил его управляющим в доме своем. Тогда испросил он у господина права не работать и отдыхать в день субботний. И дозволил ему господин испрошенное. Случилось, что прошло много дней, и задумал он бежать и спасти свою душу. Но сказано было ему во сне: “Не забегай вперед, пока что должен ты жить в стране сей”.

И настал день, когда у господина его было дело к царскому советнику. И отдал господин рабби Элиэзера советнику в подарок. И весьма хвалил и превозносил его. И когда пришел рабби Элиэзер к советнику, понравился тому, и тот дал ему для жилья особую комнату, и никакой службы не поручал ему, только когда возвращался советник из царского дома, рабби Элиэзер выходил ему навстречу, чтобы обмыть ему ноги, ибо таков обычай с большими вельможами. И все то время сидел рабби Элиэзер в своей комнате, занимался Торой и предавался молитве.

Однажды выпало царю вести большую войну. И послал царь за советником своим, дабы обсудить с ним военные хитрости, и положение, и передовой отряд врага. И не знали, что делать, ибо пришлось царю весьма тяжко. И преисполнился царь гнева на советника, что оказался не способен помочь ему в трудную годину. И вышел советник, и вернулся в дом свой в печали и смятении. Когда пришел домой, встретил его рабби Элиэзер, чтобы обмыть ему ноги, но тот не дал ему. И возлег на ложе свое, гневаясь. И сказал ему рабби: “Господин, отчего ты гневаешься? Поведай мне”. А советник отругал его. Но рабби Элиэзер был слуга верный господину своему и желал ему добра, а посему готов был подвергнуть себя опасности, и стал приходить к нему снова и снова, пока советник не рассказал ему обо всем. И сказал рабби Элиэзер господину своему: “Не у Г-спода ли все ответы, ибо Г-сподь Воинств Он. Я буду поститься и испрошу тайну эту у Г-спода, да будет благословен, ибо Г-сподь открывает любую тайну”. И стал рабби Элиэзер поститься и испросил ответа во сне. И явились ему во сне все способы ведения войны, во всех подробностях своих, и хорошо были разъяснены. Наутро следующего дня предстал он перед господином и рассказал тому все, что было ему указано. И понравилось это советнику. И пошел советник к царю в веселии и благости. И сказал: “Царь мой, вот совет, что присоветую тебе”. И рассказал царю обо всем, во всех подробностях.

Выслушал царь слова советника и сказал царь: “Совет сей – совет весьма чудесный, не от человеческого разума он, но от Б-жьего человека, коему явлен был ангелами, или же от нечистого духа он? Тебя я знаю, ты не Б-жий человек, а ежели так, ты колдун”. И признался ему советник, поведав обо всем.

Однажды вышел царь со своими войсками на кораблях воевать одну крепость. И случилось, что, придя на место, счел царь задачу незначительной. И сказал царь: “Вот, день клонится к закату, крепость мала. Заночуем здесь, немного в отдалении, а поутру возьмем крепость, да не станем всех наших воинов обременять этим, но малыми силами захватим крепость”.

А рабби Элиэзер был матросом на одном из военных кораблей. И было ему явлено во сне, чтобы пошел к царю и сказал тому: “Не преуменьшай трудность сей войны, дабы не погибнуть тебе и всему войску твоему. Ибо нельзя подойти к городу на кораблях: железные сваи установлены в море на всех подходах, и корабли затонут, не дойдя до города”. И открылся ему во сне проход, по которому можно идти, и указаны были ясные вехи, чтобы не сбиться с дороги.

Царь же встал с утра со всем войском, и стали будить матросов-гребцов. А рабби Элиэзер не пожелал грести. И сказал: “Тайное слово у меня к царю”. Побрили его, сменили одежды, и предстал перед царем. И поведал царю обо всем, что явлено было ему с Небес. И сказал царю: “Буде царь не верит в это, да пошлет он малый корабль с осужденными на смерть, и увидим, что будет”. И сделал царь так. И когда корабль подошел к сваям, затонул, и погибли все люди, что были на нем. И сказал царь: “Нужен совет, что делать”. И сказал ему рабби Элиэзер: “Есть надежный путь. Вот [здесь] проход к городу, по которому горожане выходят и возвращаются обратно”. И указал царю рабби Элиэзер все вехи, явленные ему во сне. И сделал царь так, и взял крепость. И возвысил царь рабби Элиэзера, и назначил его начальником над всем войском, ибо понял, что Г-сподь с ним, и во всем, что он делает, Г-сподь споспешествует ему. И повсюду, куда бы царь ни посылал его на войну, победа была за ним. В те дни спрашивал он себя, каков будет его конец, быть может, сейчас время бежать. И отозвались ему Небеса: “Ты все еще должен быть в стране сей”.

Настал день – и умер царский советник. И поставил царь рабби Элиэзера вместо советника, который умер, ибо по нраву пришелся рабби Элиэзер царю. И дал ему царь дочь советника в жены. Но рабби Элиэзер не прикасался к ней и шел на всяческие уловки, чтобы не оставаться с ней в доме, а если случалось ему сидеть дома, то не прикасался к ней.

А в той стране ни один еврей не имел права проживать. А если находили еврея, один суд был для него – смертная казнь. А рабби Элиэзер жил в той стране многие годы.

Однажды сказала ему жена: “Скажи мне, может, какой изъян ты нашел во мне, что не прикасаешься ко мне и не делаешь со мной, как издревле установлено в мире?” Сказал ей: “Поклянись мне, что не раскроешь тайны, и скажу тебе правду”. И поклялась она. И сказал ей: “Еврей я”. Тотчас послала его в страну его и город его, дав много серебра и злата. По дороге все, что было у него, отняли разбойники.

И было, по дороге явился ему пророк Элияу, доброй памяти, и сказал ему: “Благо хранил ты верность Г-споду и ходил путями Его, даст Г-сподь тебе сына, который станет светочем для всего Израиля, и в нем исполнится реченное (Йешаяу, 49:3): „Исраэль, которым украшусь„”.

И пришел рабби Элиэзер к себе домой, и нашел там жену свою. И родила ему жена сына – это и был рабби Исраэль Бааль-Шем-Тов. А рабби Элиэзер и жена его стары были – под сто лет. И скажет Бешт, что не смог бы выжить, [умри они] до того, как он перестал сосать молоко.

И вырос ребенок, и был отлучен от груди. И пришло время отцу его умирать. И взял отец его на руки и сказал: “Вот, вижу я, что ты зажжешь по мне свечу, а я не удостоился вырастить тебя. Однако помни, сын мой, во все дни жизни твоей, что Г-сподь с тобой, а посему не бойся ничего”.

 

 

Шмуэль-Йосеф Агнон

Рассказы о Бааль-Шем-Тове

Его служение и учение Торы

Испытание

Рабби Элиэзер, да будет благословенна его память, отец Бешта, да будет благословенна его память, жил в деревне и привечал всякого гостя. Он ставил людей сторожить на околице, чтобы, если увидят путника, посылали того к нему, говоря, что у рабби Элиэзера дома тому будет хорошо, дабы бедняк не тревожился и ведал, куда пойти там, где он никого не знает. И когда приходил гость, рабби Элиэзер тотчас давал ему приличное вспомоществование, чтобы тот поел и искренне возрадовался, ибо чего желает бедняк, как не несколько грошей, в которых пропитание дома его.

Один раз восхваляли на Небесах добросердечие, обычное для рабби Элиэзера. Решили испытать его. Сказали: “Кто пойдет испытать его?” Сказал Самаэль: “Я пойду”. Сказал пророк Элияу, доброй памяти: “Нехорошо, что ты пойдешь, [я и] только я пойду”. Пошел Элияу, доброй памяти, в субботу после полудня и пришел к нему в обличье бедняка с посохом и заплечной сумой, и сказал ему: “Доброй субботы”. И по чести следовало бы выгнать его как осквернителя субботы. Однако рабби Элиэзер был долготерпелив и не стал его позорить. Мало того, тотчас достойно накрыл для него стол для третьей трапезы, а на исходе субботы почтил его и трапезой проводов царицы-субботы. Назавтра снабдил его приличной наградой и ни словом не напомнил ему о нарушении субботы, чтобы не вогнать его в краску. Увидев все это, Элияу, доброй памяти, тотчас открылся ему и сказал: “Я Элияу, я пришел испытать тебя. И как ты выдержал испытание, удостоишься сына, который станет светочем Израиля”. И удостоился, и произошел от него Бешт.

(Маасийот у-маамарим йекарим, Рахамей ав)

 

Молча

Ребе Моше-Хаим-Эфраим из Судилкова, внук Бешта, да будет благословенна его память, писал в своей книге “Дегель махане Эфраим”: “Я слышал из его уст, что его отец брал его на руки молча, как Моше, учитель наш, мир с ним. А если бы брал его, разговаривая с ним, то наполнил бы своим знанием Торы все пространство вселенной, и уничтожил бы все скорлупы-клипот, и привел бы Мессию”.

(Дегель махане Эфраим, в Ликутим)

 

После смерти отца

И было после смерти его отца, и подрос мальчик. А горожане, ибо весьма дорога была им память об отце его, решили отплатить тому добром и отдали ребенка меламеду, чтобы тот учился у него. И весьма преуспел он в учении. И сидел и учился несколько дней, а потом убежал из школы. И стали искать его, и нашли в лесу, там он сидел в одиночестве. И сказали: “Сирота ведь, некому за ним присмотреть. Вот потому и ветер у него в голове”. И привели его к меламеду, и учился он несколько дней, а потом убежал из школы в лес. И так поступал раз за разом. Он убегает в лес искать там уединения. А горожане возвращают его в школу. Шли дни, и любовь их к нему поостыла, махнули рукой на него и оставили его в покое. И рос мальчик не так, как принято в мире. И нанялся он к кантору, провожал к нему малышей, чтобы отвечали амен йеге шмей раба и произносили кдуша и барху. И то была его работа – святая работа с малышами, на которых нет греха. И, идя с малышами, он обычно от всей души распевал приятным голосом, так что было слышно издалека. И это служение его поднималось ввысь, и приносило веселие, как песнопения, что пели левиты в Храме. И принимало его Небо. И явился и Сатана, ибо понял, до чего это может дойти.

И испугался Сатана за себя: вдруг настанет время, когда искоренится он с лица земли. И принял Сатана образ колдуна. И было, когда шел Бешт с малышами и распевал приятным голосом, явился им колдун в обличье злого зверя и напал на них. И побежали все из страха перед ним. А некоторые из них и заболели, да отвратит Г-сподь такую напасть. И прекратилось это [перестали доверять ему детей].

И было после этого, и вспомнил Бешт слова отца, который перед смертью заповедал ему, чтобы он ничего не боялся, ибо Г-сподь с ним. И укрепился он в Г-споде Б-ге своем. И пошел он к родителям малышей, и воззвал к их сердцу, чтобы доверили ему детей, потому как он выйдет на бой со зверем и убьет его Именем Г-сподним, а дети – ради чего отторгать их от Торы и молитвы? И послушались его. И взял он в руку хорошую прочную палку. И было, когда он шел с детьми с благозвучной песней, в радости и веселии, напал на них злой зверь. И кинулся он к зверю, и ударил его в лоб, и умер зверь. На следующий день нашли валявшееся на земле тело колдуна. Тогда сделался Бешт сторожем бейт мидраша. И работал вот так: все время, пока люди в бейт мидраше бодрствовали, он спал, а когда засыпали бодрствующие, он просыпался и вершил свое служение – служение тайное – пока они не стряхивали с себя сон, тогда он возвращался ко сну, а люди полагали, что он спит всю ночь.

(Шивхей а-Бешт)

 

Рассказ о рукописях

Когда пришло время рабби Адама Бааль-Шема покинуть этот мир, он попросил явить ему во сне, кому оставить свои рукописи. Ответили ему, чтобы передал их рабби Исраэлю сыну Элиэзера в городе Окуп. Позвал он своего единственного сына и сказал ему: “Есть у меня рукописи, полные тайн Торы, но ты не достоин их. Но есть один город, Окуп называется, и в том городе живет парень четырнадцати лет, Исраэль сын Элиэзера его зовут, и эти рукописи – его они, корень души его они. После моей смерти пойдешь туда и передашь их ему. И дай Б-г, удостоишься учить Тору вместе с ним”.

Когда рабби Адам покинул этот мир, взял его сын рукописи, запряг коней в телегу и поехал от местечка к местечку, пока не приехал в Окуп. Остановился у уважаемого человека, возглавлявшего город в тот месяц. Тот спросил его: “Откуда ты и куда идешь, ибо по поступкам твоим видно, что не по денежному делу ты прибыл сюда?” Сказал ему: “Отец мой, благословенной памяти, великий праведник был, перед смертью наказал мне взять жену из города Окуп, должен же я выполнить его наказ”. Тотчас заволновался весь город, ибо большим знатоком Торы он был, и совершенен был во всех достоинствах своих, и приходился по сердцу каждому, кто видел его. Предложили ему несколько партий. Наконец он взял за себя дочь одного почтенного человека. После женитьбы стал искать Исраэля сына Элиэзера, о котором наказывал ему отец. Не нашел никого, кроме паренька Исраэля, малолетнего служки в бейт мидраше. Стал приглядываться, как тот себя ведет, и увидел, что он не так прост, как кажется. Пришло ему на ум, что, быть может, это тот Исраэль, которого он ищет. Сказал тогда своему тестю: “Трудно мне учиться дома – все время люди приходят и уходят, не отгородите ли вы мне закуток в бейт мидраше, там я смогу учиться спокойно, да так и молиться буду там, где учусь”. Но главный его замысел был в том, чтобы оказаться в одном помещении с Исраэлем и быть все время подле него, дабы познать тайну его совершенства. Тесть поспешил выполнить его волю, ибо весьма благоволил к нему, и нанял Исраэля прислуживать ему.

Однажды ночью, когда все спали, сын рабби Адама притворился, будто и он спит. В это время Исраэль встал со своей лежанки и стал учить Тору. Как в эту ночь, так поступил и следующей ночью. На третью ночь задремал, когда занимался. Поднялся сын рабби Адама, взял один свиток из своих рукописей и положил его перед Исраэлем. Очнувшись ото сна и увидев свиток, содрогнулся Исраэль. Изучил его и спрятал за пазуху. Как в эту ночь, так было с ними и следующей ночью. Признал сын рабби Адама, что этот Исраэль – тот самый Исраэль, которому отец его наказал передать рукописи. Позвал его и сказал ему: “Рукописи сии отец мой наказал передать тебе, и вот они перед тобой. Пожалуйста, сделай мне милость, по­учи Тору вместе со мной”. Исраэль согласился. Но поставил условие, чтобы тот никому не открывал этого, и как пользовался его услугами доселе, так же и дальше продолжал ими пользоваться.

После всего этого сказал сын рабби Адама своему тестю: “Хочется мне учиться уйдя от мира, в полном уединении, нельзя ли приискать отдельный дом за городом, там я уединюсь и буду заниматься Торой и служить Г-споду?” Приискал ему тесть дом за городом. И еще попросил он у тестя, чтобы служка, прислуживавший ему в бейт мидраше, прислуживал ему и там. И тесть поселил там и Исраэля. Сидели они там и занимались Торой Письменной и Торой Устной, явной и потаенной. Однажды проходили люди мимо того дома и услышали слова Торы, доносившиеся оттуда. Глянули внутрь и увидели, что зять почтеннейшего в городе человека и его служка учат Тору вместе. Сказали: “Заслуги отца его помогли ему, так что пришел сюда великий человек и приблизил его к себе, и вот уже видно, что он изменился к лучшему”.

Дали ему жену. И немногих дней ни миновало, как она умерла. А рукописи те были о каббале Б-жественной и каббале действенной. Один раз столкнулись они с трудным местом в учении своем. Попросил сын рабби Адама у рабби Исраэля призвать вниз Князя Торы, дабы тот растолковал им трудное место. Рабби Исраэль Бааль-Шем-Тов отказался. Сказал: “Страшусь я, ибо нет у нас пепла [красной] коровы, и так мы можем ошибиться, не дай Б-г, в одном намерении и подвергнуться, не дай Б-г, большой опасности”. Но как тот сильно упрашивал его, не мог больше ему отказывать. Постились они от субботы до субботы, совершали положенные омовения, а на исходе святой субботы настроились известным образом. Внезапно закричал Бешт: “Ой-ой-ой, ошиблись мы. Князь огня нисходит, и весь город может сгореть! Беги и предупреди своего тестя и всех горожан, чтоб спасались, ибо город вот-вот сгорит, а как тебя почитают за большого праведника – тебе поверят”. Тот побежал и сообщил горожанам. Поверили ему и спасли все, что смогли, пока не пал на город огонь и не сгорел город. И сочли зятя Б-жьим человеком и чудотворцем. Дни шли, и снова стал он упрашивать Бешта призвать Князя Торы вниз. Бешт ему отказывал. Но как тот упрашивал его много дней – уступил. Снова они постились от исхода субботы до кануны субботы и совершали положенные омовения, а на исходе святой субботы, когда настроились должным образом, вскричал Бешт: “Ой, суждено нам обоим умереть этой ночью, но есть еще надежда на спасение: если будем крепиться всю ночь, и не вкусим сна, и не прекратим настраивать себя, как должно, то „проспал приговор – отменен приговор„, но если задремлем, не дай Б-г, то ведь сон – подобие смерти, дано будет право Губителю, и будет он властен над нами”. Крепились они всю ночь. Перед рассветом не мог больше сын рабби Адама крепиться и задремал. Как увидел это Бешт, побежал и поднял на ноги весь город, рассказав, что тот праведник внезапно упал в обморок. Пытались пробудить его и привести в чувство, но не вышло у них. Вынесли его и похоронили с великими почестями.

(Шивхей а-Бешт)

 

Уединение

Прежде чем Бешт, благословенной памяти, открылся миру, он скрывался в лесах и пещерах, дабы уединяться там с Г-сподом, да будет благословен, – чтобы не отрываться от служения Создателю и от приникновения к Нему, да будет благословен. Особое укрытие было у него между Кутами и Косовом, меж больших гор. Там есть большая пещера, и там он укрывался. И микве была у него там, чтобы всякий раз совершать омовение. И до сих пор она там – открыта взору любого прохожего.

(Кеаль хасидим   ге-хадаш, 4)

 

Этрог

Прежде чем открыться миру, жил он в деревне вблизи Синятина и каждый год в Дни слихот – покаянных молитв – ехал в Синятин и оставался там до окончания праздника Суккот. Однажды, в первый день праздника Рош а-Шана, синагогальный кантор занемог. Забеспокоились горожане, говоря: “Кто встанет завтра перед ковчегом?” И сказал хозяин постоялого двора, где остановился Бешт: “В моем доме есть человек достойный, и честный, и умеющий петь, и знаю я о нем, что он умеет молиться, так что может быть лучше и приятнее, чем если он проведет молитву Рош а-Шана?” И сказал староста синагоги: “Я предлагаю, чтобы он провел сегодня молитвы – минху и маарив, – а мы послушаем и узнаем, насколько верны слова хозяина постоялого двора”. И попросили Бешта почтеннейшие люди города встать перед ковчегом и провести минху и маарив. И послушался Бешт, и провел молитвы. И вот, была его молитва благозвучна и сладка, как мед, и воодушевилось все общество благодаря его молитве, и просило его, чтобы и назавтра он встал перед ковчегом. И молился он и на следующий день, проведя молитвы шахарит и мусаф, и голос его был благозвучен и сладок, как мед, и люди в воодушевлении и пробуждении чувств бежали к нему, чтобы расцеловать его. И вот за десять дней от Рош а-Шана до Йом Кипура оправился от недуга постоянный кантор, тогда забеспокоились люди, ибо всей душой прониклись молитвой Бешта и хотели, чтобы он вел молитву и в день святого праздника. И говорили друг другу: “Давайте-ка исхитримся и придумаем, что делать, ведь нельзя отказать постоянному кантору”. И порешили между собой спросить совета у Бешта. И пошли и спросили его. И сказал им Бешт: “Мой совет таков – скажите ему, что дадите ему оговоренную плату, как во все годы, но только если он пойдет и попросит Бешта подменить его перед ковчегом, ибо он еще слаб после болезни”. Согласился кантор и тотчас отправился к Бешту, и Бешт сказал ему, что выполнит его просьбу. И спросил Бешт у зажиточных людей: “Какова будет моя плата?” И сказали ему: “Назначь свою плату и дадим ее”. И сказал: “Моя плата – купите мне прекрасный этрог к празднику Суккот”. И сказали: “Хорошо, всеми силами своими попытаемся купить тебе прекрасный этрог”. И вот, в тот год не было этрогов, и почти все общины не нашли себе этрога. И разослали жители Синятина посланников искать прекрасный этрог, и готовы были заплатить за него сколько попросят, но не нашли и простого этрога.

Бешт же сидел дома в канун Суккот и был весьма обеспокоен тем, что у него нет этрога. И не пошел в синагогу на минху, а зажиточные люди ждали его на молитву, он же не пришел. И они тоже не показывались ему на глаза, ибо не получилось у них исполнить его желание. И было под вечер, и явился ему пророк Элияу в обличье необрезанного и принес ему прекрасный этрог и прочие предписанные виды растений, все самым наилучшим образом. И спросил на нееврейском языке: “Здесь живет Исраэль?” И сказал Бешт: “Да”. И отдал ему четыре вида растений. И воспрянул душой Исраэль. А Элияу пошел своей дорогой.

И пошел Бешт в синагогу в веселии и с радостью в сердце, также и жители города благодаря ему удостоились этрога. И знали, что пророк Элияу принес этрог.

После праздника направился Бешт в деревню Ксиловичи и остался там жить. Он и там скрывал свои деяния, и никто не знал величия его.

(Сипурей Яаков, 13)

 

Позор

В то время когда великий учитель, автор книги “Пней Йеошуа”, да будет благословенна память праведника, был раввином в Лемберге, Бешт был меламедом в одной деревне вблизи Лемберга. И доселе скрывал свои деяния по присущей ему скромности, и вел там общественную молитву, а по субботам собирался весь миньян, и они вместе учили Тору.

Ближе к Рош а-Шана Бешт прохаживался перед ковчегом и возглашал покаянные молитвы – слихот, как принято у канторов. Просили его, не сможет ли он вести молитву в Рош а-Шана. Уступил им, и провел шахарит и мусаф, и протрубил в шофар. Досадило им, людям лембергской общины, что деревенские осмелились собрать свой миньян и не пришли в город, ибо раньше была общине поддержка от деревень, так как все уроженцы деревень приходили в город на Рош а-Шана и Йом Кипур. И сказали главы общины: “Вот только появятся люди из той деревни, мы им устроим!”

И когда людям в этой деревне стало об этом известно, они остались молиться в деревне и в Йом Кипур, Бешт же провел молитву.

Тогда отписали главы лембергской общины в окрестные местечки, чтобы не продавали этрогов жителям той деревни. И деревенские были вынуждены поехать в Лемберг, чтобы купить себе этрог. Обязали их главы лембергской общины явиться в канун праздника Суккот в Лемберг, чтобы получить наказание. И таково было наказание, наложенное на них: чтоб от ворот города до дома раввина шли босиком, одетые в китлы – одеяния Дней трепета, – а их кантор и трубящий в шофар шли бы впереди всех, а оттуда чтобы шли в синагогу, а их кантор произнес бы все молитвы, требующие напева, и если окажутся его молитвы верны и в каждой буковке, и в напеве своем, то на том и конец наказанию, ибо так избыли бы они свой позор, а нет – назначат им другое искупление. Понятно само собой, сколь велик был для них позор, когда все дети увязались за ними с хохотом и насмешками. Бешт произносил все молитвы, и напев его был верен, пока не дошел до “благословения отцов”. Когда дошел до “благословения отцов”, обратил лицо к собравшимся и сказал: “Кто не искупил грехи молодости, пусть не стоит здесь, когда упомяну это”. Они же продолжали насмехаться. И было, когда он произнес “благословение отцов”, – почти все лишились чувств, ощутили слабость и едва не испустили дух. Тотчас началось великое волнение. Привели Бешта к раввину, автору книги “Пней Йеошуа”, раввин сидел облаченный в талит и тфилин и кивком показал им, чтобы отпустили Бешта с миром.

(Сипурим нехмадим)

 

Три благословения

Потом поселился Бешт в деревне Ксиловичи рядом с Тлустом, и было у него в обычае ходить зимой к небольшой речке и погружаться там в воду, совершая омовение; даже когда река затягивалась льдом, он ломал его и погружался в прорубь.

Как-то сидел у реки один необрезанный. Почувствовал он жалость к Бешту, ибо один раз увидел, как тот выходит из воды и не может поднять ногу, потому как она примерзла, и тогда он с силой поднял ее, сорвав кожу до крови. С того дня необрезанный сторожил его и, как выходил Бешт из воды, подбрасывал ему сено, чтобы тот вставал на него. Так он делал каждую ночь.

Один раз сказал Бешт необрезанному: “Скажи свое желание, и исполнится оно. Богатства хочешь, долголетия или стать судьей?” И сказал необрезанный на языке язычников: “Пан раббин, все добри”, то бишь: “Господин раввин, все [три] хороши”. “Хочу я все три благословения вместе”. И ответил ему Бешт и сказал: “Я благословляю тебя всеми тремя благословениями вместе”. И сказал необрезанный: “Как я смогу стать богатым, коли у меня ничего нет?” И сказал Бешт: “Отведи воду от этой речки, что подле твоего дома, и сделай затон. Каждый, кому потребно будет исцеление, возьмет у тебя пузырек с водой и снова будет здоров”. И попросил его необрезанный намекнуть, как долог будет его век. И сказал ему Бешт: “Дни твои продлятся, пока после смерти моей не увидишь человека, обличьем подобного мне”.

После всего этого занемогла жена необрезанного и дитя его занемогло. Он омыл их водами речки и дал им испить той воды, и они выздоровели. И распространилась весть об этом, и пошли к нему люди со всей округи за той водой, и вода та исцеляла от разных недугов. И весьма разбогател необрезанный, пока не стало известно об этом докторам, и те ходатайствовали перед властями, и засыпали его затон. Так сделал Бешт, да защитят его заслуги нас и весь Израиль.

И было во время праведного ребе из Ружина: захотел праведный ребе из Ружина увидеть того необрезанного, и привели необрезанного к нему. И было: увидев облик праведного ребе из Ружина, сказал он: “Теперь настал мой час покинуть сей мир, ибо облик этого праведника подобен облику Бешта”.

(Сипурей Яаков, 14)

 

Слезы

Рассказывал мне рабби Шмуэль-Арье, мир праху его: “В детстве жил я в деревне Ксиловичи, слава о которой разошлась по свету, ибо рабби Исраэль-Бааль-Шем-Тов до того, как открыться миру, был там резником. Нашел я там старого резника, было ему за восемьдесят лет. Сказал ему: „Может, ты был знаком с кем-нибудь, кто знавал Бааль-Шем-Това?„ Сказал мне: „Еврея, чтобы видел Бааль-Шем-Това, не нашел я, гоя, видевшего Бааль-Шем-Това, – нашел. В юности жил я у одного крестьянина-гоя, всякий раз, когда я прыскал водой на точильный камень, чтобы точить свой нож, дед крестьянина, старик лет девяноста или ста отроду, качал головой. Я полагал, он это делает от старости. Один раз почувствовал я, что он это делает мне в укор. Спросил его: ‘Почему ты качаешь головой, когда я работаю?’ Сказал мне: ‘Дело свое ты делаешь некрасиво. Исроэлке, когда точил свой нож, камень увлажнял слезами’„”.

 

Семьдесят языков

Рассказывал престарелый хасид реб Берл Липилис, внук святого учителя рабби Лейба Шаргеса, да будет и в мире грядущем благословенна память праведника и святого, со слов своего святого прадеда, который сказал однажды: «[Как-то] был я у Бешта всю субботу, к третьей трапезе, когда все его святые великие ученики сидели за столом своего учителя Бешта и ожидали его прихода, они условились между собой спросить своего учителя Бешта по его приходе о том, что сказано у наших мудрецов, благословенной памяти (Сота, 36): “Пришел Гавриэль и преподал Йосефу семьдесят языков”, чтобы разъяснил им эту вещь, ибо непонятно: ведь в каждом языке несколько тысяч слов, а если взять все семьдесят языков вкупе, выйдет всех слов и выражений без числа и счета, и невозможно человеческому разуму постичь все это за одну ночь в течение считаных часов. И было условлено меж ними, что святой учитель рабби Гершон из Кут, благословенной памяти, – шурин Бешта, – что он будет тем, кто задаст вопрос Бешту, когда тот придет за стол. По приходе Бешта вопрошающий задал вопрос: “Да разъяснит нам учитель наш речение наших мудрецов, благословенной памяти: „Пришел Гавриэль и преподал Йосефу семьдесят языков“, как объяснить сказанное с точки зрения разума, ведь в каждом языке несколько тысяч слов?..” Закончил вопрошающий свой вопрос и замолчал. И стал учитель Бешт говорить слова Торы, но казалось, они не имеют отношения к делу. И был пространен в своих святых речах, но посреди его слов – слов Торы – начал святой учитель рабби Яаков-Йосеф из Полонного, благословенной памяти, стучать рукой по столу и говорить такие слова: “турецкий, татарский, греческий, английский, русский, волынский” и так далее и тому подобное, то есть как бы благодаря святым словам Торы его учителя Бешта, да будет благословенна его память и в мире грядущем, постиг источник и корень всех семидесяти языков. И не мог сдержаться Йосеф, и стучал рукой по столу, и все произносил святыми своими устами “турецкий, татарский...”, то есть как бы постиг знание всех этих языков, и мысли претворялись у него в слова, слетавшие с его уст на языках [разных] народов, то на одном, то на другом. Так он продолжал все то время, что Бешт говорил слова Торы. Когда же Бешт, благословенной памяти, закончил говорить слова Торы, прекратил повторять свое и рабби из Полонного, благословенной памяти. А после всего этого открыл учитель Бешт рот и сказал так: «И говорил он о деревьях...» (Млахим I, 5:13), – имея в виду, что не осталось у них больше сил для постижения языков после того, как он закончил говорить слова Торы».

(Сипурей цадиким а-хадаш, раздел 3, лист 3:71)

 

Трапезничающие за его столом

Бешт, бывало, говорил, что всякому, кто удостоился провести субботу у него дома и вкушать трапезу за его столом, он дает снадобье жизни, избавляющее от всех вожделений и в дальнейшем влияющее на человека так, чтобы он и у себя дома мог блюсти себя в святости и чистоте. И так, людское целительство приводит к излечению больного от болезни, которая уже была, но на будущее [человеку] все равно следует остерегаться, чтобы его болезнь не вернулась к нему; тем-то и хороша сила праведника за чистым его столом, что он дает человеку охрану на будущее, спасая его от всякого зла.

(Тиферет Шломо, раздел Итро; Дерех эмуна у-маасе рав, с. 91; Мазкерет шем а-гдолим, 202;   Маасийот у-маамарим йекарим, 9)

 

Во время, когда святой [его] стол бывал накрыт, дом не запирался, но ни один человек не осмеливался войти туда без разрешения. И к каждому кануну субботы он составлял цетл[1] пришедших гостей и записывал, кто сядет за стол, а кто нет.

(Кеаль а-хасидим а-хадаш, 6)

 

Меркевет а-Мишна

Со слов Бешта, благословенной памяти, [рассказывают], что [как-то] он остался на субботу в одном городе, где жил ярый противник книги Меркевет а-Мишна[2], и тот рассказал притчу о царе, возжелавшем, чтобы изготовили для него такое снадобье, чтобы жить вечно, и все врачи сбились с ног, потому что хоть и находился один, кто был готов пользовать царя так, чтобы тот прожил на десять лет больше, чем положено ему было природой, и тому подобное, но средства для вечной жизни не находилось. И пришел один убогий, и сказал: «Я сумею дать ему вечную жизнь». И дал ему совет, чтобы тот избрал для себя путь смирения, ибо что мудрости служит венцом (как сказано: «Начало мудрости – благоговение пред Г-сподом»[3]), то смирению служит каблуком (как сказано: «За смирение, страх пред Г-сподом...»[4]), и так будет жить вечно[5]. И стал царь вести себя смиренно. Что же он делал? Когда желал ехать в царской колеснице, велел, чтобы колесница ехала впереди, а сам шел за ней пешком. Сказал ему убогий: «Не таков путь. Ты сиди в колеснице, но проявляй смирение, а то смирение, что в сердце, – самое трудное». А мораль ясна.

(Сифтей цадиким, Лемберг, 1874;  издано рабби Менахемом-Мендлом Зегилем)

 

Глаз видящий

«Знай, что выше тебя, – глаз видящий и ухо слышащее, и все дела твои записываются в книгу» (Авот, раздел 2, мишна 1). Знай, что выше тебя, – дни, которые выше тебя, это времена Первого и Второго храма. Глаз видящий – во времена Первого храма: смотрели на урим и тумим и видели, что должно произойти. Ухо слышащее – во времена Второго храма, когда прибегали к помощи небесного гласа (бат коль). А «все дела твои записываются в книгу» – даже и теперь, во время горького изгнания, праведник может знать все, ибо все дела записаны в книге. Это то, что сказал Бааль-Шем-Тов, благословенной памяти: «Когда праведник открывает книгу, он видит все».

(Сифтей цадиким, раздел Беар, со слов Магида из Козниц)

 

Сокрытый свет

Когда учителю нашему Рибашу задавали вопрос о чем-нибудь, он открывал книгу Зоар или Гемару, изучал [написанное там], а затем отвечал спросившему. Говорил, что в свете, созданном Пресвятым, да будет благословен Он, человек прозревает мир от края и до края. А где он его, [свет], сокрыл? Для праведников в Торе. И когда праведник учит Тору ради нее самой, он прозревает и видит мир от края и до края. Это то, что мы учим (Авот, 5:22): «И зри в нее (в Тору), [и увидишь мир] от края и до края».

(Ноцар хесед, раздел 5;  Маасийот у-маамарим йекарим, 6)

 

Писал святой учитель рабби Яаков-Йосеф из Полонного в своей книге Порат Йосеф, и вот его слова: «Приводится в Мидраш а-неэлам на конец книги Эйха: “Пока не померкло солнце и свет, и луна, и звезды” (Коелет, 12:2), вот те ученые люди, которые были в Святой земле, все те танаи и амораи... и когда они стояли все вместе, один говорил другому слова, что исходили из уст его: “Видел я, что сегодня или завтра будет так и так...” И подобное я слышал от учителя моего[6], да будет благословенна память его, когда кто-нибудь изучал Мишну, он говорил ему о том, что произойдет в будущем в земном мире, как об уже свершившемся событии и т. п.».

А вот этот рассказ приводится в книге Шивхей а-Бешт так: «Слышал я от сего раввина святых общин Полонного и Немирова, а это святой учитель рабби Яаков-Йосеф, который толковал написанное в Зоаре по-новому... А я слышал о Беште, что, когда тот слушал кого-нибудь, толкующего какую-либо мишну, он знал заранее, что будет в конце толкования. Однажды я приехал в святую общину Бродов[7] и не застал рабби Гершона[8] дома, ибо он куда-то уехал. Но тем временем рабби Гершон приехал домой. Сказал сын рабби Гершона своей матери: “Весть у меня для тебя, что заковали того проходимца в железные цепи”. Сказал ему рабби Гершон: “Говорил же мне в прошлом году зять мой рабби Исраэль, что так будет. Я толковал одну мишну, и сказал мне Бешт: „Знаешь ли ты, что выучил?“ Сказал я: „Знаю я“. Полагал же, что он имеет в виду простой смысл мишны – пшат, а он сказал: „Ты узнал две новые вещи, два ненавистника есть у тебя здесь, один помирится с тобой, второго же ждет великое падение“”. Так и было, когда рабби Гершон пошел поздравить в праздник досточтимых людей, проходил перед домом одного из своих врагов, тот же послал своего зятя и просил, чтобы [рабби Гершон] зашел в его дом, и примирился с ним».

(Маасийот у-маамарим йекарим, 5)

 

[Бешт и его шурин рабби Гершон из Кут]

Это я слышал из уст великого светоча, праведника рабби Гдальи, раввина нашей общины. Однажды Бешт попросил на время книгу Зоар у раввина святой общины Кут. По дороге домой встретился ему его шурин рабби Гершон. Спросил его: «Что это у тебя за пазухой?» А [тот] не сказал ему. Слез рабби Гершон с телеги, и вынул у него из-за пазухи книгу Зоар, и забрал ее у него. И сказал изумленно: «Неужто тебе нужна книга Зоар?» Потом пошел Бешт в город помолиться в бейт мидраше. Во время молитвы горько вздыхал. После молитвы спросил его рабби Моше, раввин святой общины Кут: «Что это, я слышал, ты горько вздыхал во время молитвы?» Стал его путать и сказал ему: «По правде, вздохи эти шли от сердца». Наконец, сказал ему: «Мезуза испорчена». [Тот] проверил и нашел, что она испорчена. Дал ему книгу Зоар и благословил, пожелав, чтобы [по дороге] его не встретил рабби Гершон.

(Шивхей а-Бешт, 24)

 

Слышал я от своего тестя, благословенной памяти, что была у него, у Бешта, лошадь, и украли ее у него. Рабби Гершон стал укорять его. Вырвалось вдруг у него: «Вернут мне лошадь». Посмеялся над ним рабби Гершон. И всякий раз, когда он приезжал в город, рабби Гершон задирал его, спрашивая: «Исраэль, а лошадь-то вернули тебе?» Спустя год приехал один иноверец верхом на той самой лошади, и постучал в окно, чтобы дали ему огонька раскурить трубку. Узнал Бешт свою лошадь и сказал: «А ведь это моя лошадь». Слез иноверец с лошади и вернул ее Бешту.

(Шивхей а-Бешт, 25)

 

[С легкостью входит в рай]

Досточтимый староста Яаков Гольдгамер из Дукли[9] жаловался Бешту на сына, реб Гирша, прозываемого Гершкой, что не усерден в учении. Ответил ему Бешт, чтобы оставил сына в покое, и удостоится увидеть от него сынов сыновей, которые станут светочами Торы во всем мире. А занимался реб Яаков Гольдгамер торговлей вином. И реб Гершке тоже был торговец вином. И перед смертью составил реб Гершке завещание о своем наследстве. И завещал отдать свою трость – серебряную свою трость – праведному рабби Менделе из Риманова. Когда принесли тому трость, сказал праведный рабби так: «Сколь же велико было преуспевание реб Гершке, что благодаря успеху своему он с легкостью входит в Райский сад».

(Атерет Менахем, 56)

 

[Вся Тора за один час]

Один раз был Бешт в доме язычников, и там занимались идолопоклонством, когда же Бешт вышел оттуда, сказал своим ученикам, что [теперь пребывает] он в великой радости, потому как за один час исполнил все [заповеди] Торы, ибо закон приравнивает идолопоклонство к калу, а запрещено размышлять о словах Торы в отхожем месте, и то, что он удержал свой разум от размышлений о чем-либо из слов Торы, должно считаться, как если бы исполнил все [заповеди] Торы.

(Цемах Давид, раздел Ваишлах; Таамей а-минагим, последняя тетрадь [кунтерес аарон], 101)

 

Третья трапеза

Однажды Бешт остановился на субботу в одной деревне. Когда подошло время третьей трапезы, собрал деревенский фактор[10] несколько человек и сидел за столом, ел и пил с ними и премного усердствовал в услужении и угощении их. Увидел Бешт, что Небеса споспешествуют ему. После трапезы спросил его Бешт: «Отчего ты счел нужным истратить столько денег на третью трапезу?» Сказал ему: «Я слышал, как Б-гобоязненные люди говорят: “Да отлетит душа моя среди сынов Израиля, когда придет срок мой”, и еще слышал, что в субботу у каждого из Израиля прибавляется одна душа, а на исходе субботы она отлетает от него, вот и я говорю: “Да отлетит прибавленная моя душа среди людей из Израиля”, потому и собираю людей-израильтян на третью трапезу, чтобы прибавленная моя душа отлетала среди них». Выслушал это Бешт и порадовался этому.

(Маасе а-кдошим, 12)

 

Плата за [игру в] карты

Слышал я, что в одном свитке Торы вечно находили ошибку, раз за разом исправляли ее и, несмотря на это, [снова] находили ошибку в свитке. Показали этот свиток Торы Бешту. Сказал Бешт: «Этот свиток написан на деньги, что называют салдер гелд, то есть люди играют в карты и с каждого кона дают хозяину монету за пристанище, вот из тех монет он и заплатил переписчикам Торы». Проверили и выяснили, что это так. И сказал Бешт: «Этот свиток вовеки не исправить, и сколько бы его ни правили, он не перестанет быть ущербным».

(Шивхей а-Бешт, 94)

 

Бешт не позволяет наложить херем на рабби Яакова Эмдена

Во времена известной дискуссии между гаонами рабби Йонатаном Эйбешюцем и рабби Яаковом Эмденом, да будет благословенна их память, собрались мудрецы Бродов, отстаивая сторону рабби Йонатана, и хотели наложить херем, упаси Г-сподь, на гаона рабби Яакова Эмдена. И решение это уже почти совсем созрело. Почувствовал это Бешт и поспешил в комнату, где они собрались на великое бдение, и сказал: «Как вы можете учинить такое сыну автора Хахам Цви, да будет благословенна память праведника, ведь даже если бы Хахам Цви оставил после себя посох, то и посоху невместно было бы учинить такое. И решение сразу же было отменено.

(Кеаль а-хасидим а-хадаш, 8)

 

Проклятие

Учитель рабби Озер из Каменеца[11], сочинитель книги Лухот а-эдут, рассказывал, что святой учитель рабби Меир из Староконстантинова был сватом рабби Йозпе из Острога[12] и он упомянут во вступлении к книге Барух ми-баним Ашер и в книге Шивхей а-Бешт. И вышла ссора между этими двумя из-за старосты рабби Йозпе. И учитель рабби Меир много сил прикладывал, чтобы восстановить между ними мир, но не выходило у него. И позвал Бешта, может, [так] сменит рабби Йозпе гнев на милость. Но и это не помогло. И проклял Бешт рабби Йозпе шестью проклятиями, и при каждом проклятии, которым проклинал его, говорил: «Что я сделаю? Подаяния, что делает рабби Йозпе, стоят как стена, защищая его». Вначале он видел деревянную стену, за ней – железную, за ней – медную, за ней – серебряную, за ней – золотую, а за ней – стену из камней сапир. И несмотря на это, проклял его Бешт, сказав, что не будет у него своего савана, а похоронят его в чужом. И сказал учитель рабби Озер, что проклятие Бешта исполнилось. Но не так, как Бешт имел в виду, то есть что по бедности не будет у рабби Йозпе своего савана, а потому, что он умер в праздник Шавуот, а потому вынуждены были взять для него саван у других людей.

(Шемен а-тув, 152)

 

Сын

Одна женщина пришла к святому Магиду из Козниц, да будет благословенна память праведника, и попросила у него, чтобы призвал милость [Г-сподню] на нее и [так] зачала бы она сына. Сказал ей Магид: «Матери моей тоже нужен был сын, и она пошла к Бешту, и просила у него, чтобы дал ей сына, а тот сказал ей: “А ты что мне дашь?” А она сказала ему, что она женщина бедная и нет у нее ничего, только одна одежка, что называют котинка[13]. И сказал ей Бешт, чтобы принесла ему эту котинку, и будет у нее сын. Тем временем Бешт уехал в Меджибож, а мать моя, благословенной памяти, пошла домой, взяла ту котинку и отправилась из города в город, в великом волнении, пока не пришла в Меджибож к Бешту. Когда пришла к Бешту, он забрал у нее котинку, повесил на стену и сказал ей, что будет у нее сын и чтобы назвала его Исраэлем, как его и зовут. Сказала та женщина Магиду, благословенна память праведника: «И я принесу вам свою одежду, чтобы был у меня сын». Сказал Магид: «Мать моя не знала ничего о котинке, сама по себе проделала все это, ты же слышала историю моей матери, благословенна память ее».

(Ликутим хадашим, 104)

 

Добрый совет

«Определил я путь себе: стопы свои направляю к свидетельствам Твоим»[14] (Теилим, 119:59). Сказал господин наш, свет Израиля: «Положит себе человек встать в полночный час, а Злое начало, конечно, уготавливает ему ловушку, наводит на него сон и тому подобное, [в таком случае] совет ему: пусть проснется сначала для чего-нибудь, что связано с плотью, – сходит по надобности, займется телесными потребностями, а после этого [поступит согласно стиху] – “стопы свои направляю к свидетельствам Твоим”».

(Нетив мицвотеха, Швиль алеф; см. Кетер Шем-Тов,

Хемед [в славутской версии ], раздел 1, лист 9б)

 

Царство священников

«А вы будете у Меня царством священников»[15] (Шмот, 19:6). Кажется, лучше всего толковать так, как я слышал от Рибаша, то есть от святого Бешта, который говорил, что, когда приходило время новомесячья нисана, а это – новый год для царей, он [Бешт] усаживал каждого ангела на [предназначенное] ему место, а когда видел какого-либо ангела, не бывшего праведным в глазах его, назначал другого на его место. Так и следует толковать стих «И вы будете Мне царством священников» – говорит Пресвятой: «…вы будете назначать и мазать на царство прислуживающих Мне царей, по вашему усмотрению».

(Аводат Исраэль, друш ле-Шавуот;

Маасийот у-маамарим йекарим, 6)

 

Святой Бешт говорил, что известно: на двенадцать первых дней месяца нисан назначается двенадцать ангелов, и каждый день один ангел определяет для каждого из месяцев грядущего года часы, которые будут благоприятны. И сказал святой Бешт: «Если то, что присудил ангел, не праведно будет в глазах моих, то я отстраню его от занятия его, и я же назначу на место его ангела лучшего, нежели он». И так он истолковал речение (Авот, 2:6): «Там, где нет людей...» – то есть там, где ангелы, именно потому, что нет там людей, – «старайся быть человеком» и направлять их к лучшему, амен. И это истолкование стиха «Месяц этот для вас...» (Шмот, 12:2) означает: в ваши руки дан он[16].

(Биркат Авраам, Дварим аревим, раздел 1, лист 5, рассказ 12)

 

Знаки

У святого учителя рабби Хаима из Красного имя жены было Хая. Однажды, когда он был у Бешта и пришел получить от того прощальное благословение, попросил Бешта, чтобы и во время поездки тот держал его в святой своей памяти и чтобы поминал и жену его праведницу, и сказал ему: «А знак на память тебе – “жена друга – как друг”[17]». Сказал ему Бешт: «Есть у меня знак получше, ведь гематрия Хаима и Хаи как у [слов] “Г-сподь Б-г”».

(Сипурим нехмадим)

 

[Избавление]

Один праведник хотел привести Избавление посредством усиления меры Суда по отношению к злодеям, и спросил его Рибаш, да охранят нас его заслуги, каким образом спасет он Израиль посредством усиления меры Суда, если они, [сыны Израиля], не совладают с ней. А это значит, что многие из Израиля оступятся и будут отвергнуты, не дай Б-г. И за то, что тот праведник забыл о спасении Израиля, получил он кару с небес.

(Дерех эмуна у-маасе Рав, с. 70)

 

[Мир воздаяния]

Рассказывал праведный учитель рабби Ицхак-Айзик из Комарно[18]: «Слышал я от учителя моего и тестя, известного праведника рабби Авраама-Мордехая из Пиньчува[19], который рассказал мне со слов Б-говдохновенного нашего учителя Бешта, да охранят нас его заслуги, что однажды он увидел одного праведника и сказал ему, что в мире воздаяния смеются над ним, потому как праведник сей поражает своей праведностью и воздержанием, и аскезой, и чудесными озарениями, но примешалось ко всему этому намерение удостоиться духа святости. И из-за легчайшего этого намерения, направленного не на служение Г-споду, достигли все деяния его мира воздаяния, и там смеются над ним, мол, из-за такой малости он теряет достигнутую им ступень святости.

(Мазкерет шем а-гдолим, Менорат заав, 91)

 

Миньян

История о святом учителе рабби Аароне а-Леви, ученике автора книги Танья[20], который молился перед ковчегом в вечер святой субботы. После кидуша сказал он хасидам: «В час встречи субботы явился мне Бешт из высшего мира и сказал мне, что тяжелое испытание было суждено Израилю, да помилует нас Г-сподь, а он сделал так, чтобы взяты были десять праведников из этого мира в мир высший, дабы отменить приговор. Девять праведников он уже забрал в высший мир, теперь же спросил меня, не пожелаю ли и я быть в миньяне. И согласился я быть в миньяне». После этих слов лег святой учитель рабби Аарон на свою кровать и тотчас удалился из этого мира.

(Ликутим хадашим, 110)

 

Цель его сотворения

Слышал я от правдивых людей, что в час своей кончины сказал Бешт: «Теперь я знаю, зачем был сотворен».

(Таамей а-минагим,  кунтерес ахарон)

 

Жертвенность

Незадолго до своего ухода из мира, [когда] оставалось ему еще два часа, сказал он, [обращаясь] к Г-споду, да будет благословен Он: «Эти два часа я приношу Тебе в дар. И это – истинная жертвенность».

(Мидраш Пинхас)

 

Его величие

Все истории, что рассказывают о нем, о Беште, да охранят его заслуги нас и весь Израиль, не [отражают] и тысячной части его величия, как мы учим из грозных величием и благолепием своим речений господина и учителя нашего, да пребудет душа его в небесных чертогах, и как написано в книге Ликутей аамарим, и как писал учитель наш рабби Менахем-Мендл из Святой земли, и вот его слова: «Поистине слово Г-сподне дано было Бааль-Шему, один он был такой, начиная с древних не восстал такой, как он, и после него – кто встанет [вровень] с прахом [его]?»

(Шивхей а-Бешт)

 

Сила его слов

Жители Меджибожа рассказывают, что всякий, кто слышал слова Торы из уст Бешта, запоминал их навсегда.

(Тиферет бейт Леви)

 

Восхваления праведников

Бешт говорил, что сказывающий о славных деяниях праведников как будто устройством Колесницы занят.

(Шивхей а-Бешт)

 

Отец мой, благословенной памяти, говорил мне: «Знай мое правило – я не передаю никаких рассказов о Беште, да будет и в грядущем мире благословенна его память, кроме тех, что слышал от отца моего, благословенной памяти, а это – то, что он видел своими глазами и слышал своими ушами [и что исходило] от светоча мира. Ибо в истории, которые рассказывают по миру, вкрадываются ошибки, и поэтому я осторожен и не рассказываю ничего, но только что видели мои глаза и слышали мои уши. Читатель должен знать сие – все истории, рассказанные в этой книге, истинны, как сами они, так и их толкования, ибо это то, что рассказал мне мой отец, благословенной памяти, и что он слышал от своего отца, а тот видел своими глазами и слышал своими ушами, и довольно сказанного.

(Квуцат Яаков; Кегаль а-хасидим а-хадаш, 5;

Эмунат цадиким, 5)

 

Подложная книга

Однажды увидел Бешт черта, а в руке у него – книга. Сказал ему: «Книга эта, что у тебя в руке, что это?» Сказал ему: «Это книга, что ты сочинил». Понял Бешт, что есть кто-то, кто записывает поучения, которые слышит из его уст. Собрал всех своих людей и расспросил их, кто из них записывает его поучения. Встал один и признался, что он записывает. Сказал ему Бешт, чтобы принес ему записи. Принес ему. Просмотрел их Бешт и сказал: «Ни одного моего речения нет здесь».

(Шивхей а-Бешт)

 

Восхваления Бешта

Когда вышла книга Шивхей а-Бешт («Восхваления Бешта»), сказал праведный учитель рабби Йеуда-Цви из Стрешина: «И это вот восхваления Бешта? Все те знамения и чудеса, которые сочинитель книги ставит Бешту в заслугу, и мы можем явить, а вот страх [пред Г-сподом] и любовь [к Г-споду], которые были у Бешта, – это [подлинные] достоинства Бешта».

(Дегель махане Йеуда)

 

Действительное и возможное

Праведник рабби Ицхак из Несхижа, благословенной памяти, говорил: «Отец мой и учитель, благословенна память праведника, бывало, говорил: “Я не принимаю [всерьез] рассказы и байки, что рассказывают о праведниках, ибо в байках много вымысла вперемешку с ошибками, за исключением историй, что рассказывают о Беште, да будет благословенна его память, ибо даже если рассказанное и не происходило в действительности, Бешт был способен сделать все”».

(Зикарон тов)

 

И [еще] я слышал от рабби Цви-Меира Рабиновича со слов его святого деда, сочинителя книги Тиферет Шломо, что тот, кто верит в истории книги Шивхей а-Бешт, – глупец, кто же отрицает [возможность описанного] в историях книги Шивхей а-Бешт, тот эпикорес.

 

Наказание

Слышал я от людей Святой земли, что, когда в Святой земле была чума, упаси нас Г-сподь [от такого], святой учитель рабби Мендл из Витебска затворился с миньяном евреев в своем доме, и во все время затворничества молитвы их были особенно глубоки; однако в святую субботу он, вопреки своему обыкновению, не говорил слов Торы во время третьей трапезы, но сидел за столом с друзьями, вслушивавшимися в его слова, и был с ним один старик из учеников Бешта, который рассказывал истории во славу Бешта. Однажды в субботу явился ему во сне Магид, да будет благословенна память праведника, и сказал ему: «Ведь ты ученик мой, отчего же ты не рассказываешь обо мне, восхваляя меня?» Подумав, согласился он говорить во время третьей трапезы слова во славу великого учителя нашего Магида. Когда начал он рассказывать о чудесах Магида, начал и старик рассказывать о Беште, он же прервал старика и тотчас понял, что, конечно, будет наказан за это. И так и случилось с ним: тотчас после трапезы был он наказан кишечным расстройством и спустя немного дней перешел в мир грядущий.

(Шивхей а-Бешт)

 

И это хорошо

После кончины Бааль-Шем-Това сидели избранные его друзья и рассказывали о нем истории и байки. За разговорами задремал праведник реб Цви, сын Бааль-Шем-Това. Увидел [во сне] святого своего отца, который сказал ему: «Почему рассказывают обо мне, говоря о чудесах, которые я творил? Что им пользы в том и что мне с того? Лучше бы рассказали о покорном служении моем Всевышнему в этом мире, да будет благословен Он, это было бы хорошо и им, и мне».

(Бейт Авраам Слоним)

 

Рассказывал святой учитель рабби Авраам из Триска[21]: «Дед мой, святой учитель рабби Нахум из Чернобыля, благословенной памяти, был кумом святого и грозного учителя рабби Цви-Гирша, праведного проповедника святой общины Коростышева[22], ибо сын его, святой учитель рабби Авраам, в честь которого я назван, был зятем моего деда рабби Нахума, благословенной памяти. Обычаи же рабби Цви-Гирша в его служении были иными, отличными от обычаев хасидов Бешта, да будет благословенна память праведника. И в то время, когда святой учитель рабби Авраам был на иждивении своего отца в Коростышеве, наставляли его в обычаях отца, когда же уезжал рабби Авраам в Чернобыль и жил [там] на хлебах у деда моего, благословенной памяти, дед наставлял его в обычаях Бешта, да будет благословенна его память. И такое повторялось раз за разом, пока святой учитель рабби Цви-Гирш не умер. По смерти его явился он своему сыну и сказал тому: «Сын мой, при жизни моей я не наставлял тебя в обычаях Бешта, да будет благословенна память праведника, но в мире истины вижу я, что ничто не мило так в глазах Всевышнего, как обычаи Бешта, да будет благословенна память праведника». И начиная с этого часа святой учитель рабби Авраам стал жить по обычаям учителя нашего Бешта, да будет благословенна память праведника.

(Биркат Йосеф,

Нью-Йорк, 5679 [1919], с. 53)

 

 Земное зрение

Однажды стоял зять святого гаона рабби Менделе из Любавичей, да будет благословенна память праведника, в комнате своей тещи, жены рабби, и там на столе ее лежали молитвенник Корбан Минха[23] и книга Шивхей а-Бешт. Вошел рабби Менделе, а к напрасной трате времени он относился весьма строго. И когда увидел, что зять его стоит ничего не делая, спросил его: «Почему ты стоишь и ничего не делаешь?» Сказал ему: «Нет тут никакой книги, только молитвенник Корбан Минха». Сказал ему: «Но ведь есть тут еще одна книга». И указал ему на книгу Шивхей а-Бешт. Сказал ему: «Она мне не подходит». Сказал ему: «Все, что написано в восхваление Бешта, ничтожно по сравнению с величием Бешта». И [еще] сказал ему: «Слышал я от моего деда, а это – святой учитель рабби Шнеур-Залман, сочинитель книг Танья и Шульхан арух, что он слышал, как его учитель, великий Магид из Межирича, говорил: “Он, Бешт, обладал земным зрением, [позволявшим ему] видеть на четыреста верст в любую сторону, а реб Цви, сын Бешта, обладал земным зрением, [позволявшим ему] видеть на сорок верст в любую сторону. И это без учета духовного зрения, которое было беспредельно, но лишь одним земным зрением”».

 

(Маасийот у-маамарим йекарим)

 

[Измельчание поколений]

Святой наш учитель рабби Исраэль из Ружина рассказывал о [таком] случае из [жизни] Бешта, да будет и в грядущем мире благословенна память праведника. Однажды случилось, что возникла острая необходимость в спасении человеческой жизни, то есть единственный сын, очень хороший человек и тому подобное, и [Бешт] велел изготовить свечу из воска, пошел с ней в лес, прикрепил к дереву, и еще делал разное, и вершил единения, и всякое тому подобное, и добился спасения с помощью Г-спода, да будет благословен. Впоследствии такое же случилось у деда его[24], святого Магида, и он сделал то же самое, и сказал: «Тех молитв и тех единений, что были у Бешта, я не знаю, но сделаю все, подразумевая то же, что имел в виду Бешт», и снова было принято. А еще позже такой же случай был у святого учителя рабби Моше-Лейба из Сасова, благословенной памяти, и он сказал: «Нет у нас сил даже так сделать, вот я расскажу эту историю, и Г-сподь, да будет благословен Он, поможет», и так и было с помощью Г-спода, да будет благословен Он.

(Кнесет Исраэль, 23)

 [1]     Список (идиш).

[2]     «Колесница Мишны».

[3]     Теилим, 111:10.

[4]     «За смирение, страх пред Г-сподом – богатство, почет и жизнь» (Мишлей, 22:4). Игра слов: «за» и «каблук» здесь в оригинале совпадают.

[5]     См.: Иерусалимский Талмуд, Шабат, раздел 1; Танхума, 1.

[6]     От Бешта.

[7]     Город Броды в Галиции.

[8]     Рабби Гершон из Кут.

[9]     Дукля – город в Польше, входит в Подкарпатское воеводство.

[10]    Арендатор.

[11]    Каменец-Подольский.

[12]    Город Острог неподалеку от города Ровно (Украина).

[13]    Одежда из кошачьих шкурок. – Примеч. Ш.-Й. Агнона. Традиционная верхняя одежда, видимо, из меха.

[14]    Перевод М. Левинова.

[15]    Перевод А. Фейгина, И. Гиссера.

[16]    См.: Рош а-Шана, 22.

[17]    См.: Авода зара, 39.

[18]    Город неподалеку от Львова.

[19]    Город под Кельцем (Свентокшиское воеводство, Польша).

[20]    Алтер Ребе, рабби Шнеур-Залман из Ляд.

[21]    Турийск, Волынская область, Украина.

[22]    Коростышев, Житомирская область, Украина.

[23]    Молитвенник для женщин с переводом на идиш.

[24]    То есть у деда рабби Исраэля из Ружина.

 

Проникновение [в суть] молитвы

В те дни был там один ученый человек и великий знаток Торы, имя его – реб Зеэв, глава суда того места. Он изучал пути и обычаи Бешта, да будет благословенна его память, чтобы познать корень всякой вещи. И было в святой день субботний, в начале послеполуденной молитвы – минхи – должен был Бешт встать перед ковчегом, пока день еще не пошел на убыль, ибо, как известно, час этот – время исправления душ, одни уходят, другие приходят. А Бешт, да будет благословенна его память, обыкновенно оставался за чтением молитвы Шмоне эсре около четырех часов. И великое зло брало реба Зеэва из-за этого, ибо он не верил, что человек может стоя на ногах проникновенно молиться так долго, тогда как у него самого и у всего народа Израиля это занимает не больше чем пять минут или около того. И сказал себе: «Кто знает, чем этот занят сейчас». И встал, и подошел, и приподнял талит, открыв лицо Бешта. Когда же увидел лицо Бешта, да будет благословенна его память, лишился чувств и был близок к смерти, так что врачи лишь великими усилиями привели его в чувство, и душа отчасти возвратилась к нему, и болел он месяца три. И поведал всему народу, что было с ним, что он знал всегда Бешта, да будет благословенна его память, как человека с твердым взглядом и ясными глазами и румяным лицом, а тут увидел его словно мертвым, чья душа отлетела, с глазами выпучившимися и истекающими влагой. Также и тело его все было как истукан без единого движения, потому-то и обуял его великий страх, и он упал замертво. С тех пор дал себе зарок слушаться Бешта и склонять пред ним голову, ибо весьма грозен человек Б-жий Бешт, благословенна память его. Да будут его заслуги защитой нам и всему Израилю, амен.

(Кеаль хасидим, лист 4:72)

 

Во время молитвы

Говорил наш святой учитель рабби Гершон из Кут учителю нашему, своему зятю Рибашу[1], когда еще не знал ступени [величия] его: «Пока ты молишься и слова молитвы облекают тебя, пока ты осознаешь и слышишь, еще не проник ты в глубинную суть молитвы, но остаешься на ступени, [о которой сказано]: “Души во мне не стало, когда он говорил”»[2]. И правду рек рабби Нахман, что, когда еще отроком заглядывал под талит учителя нашего, пока тот молился, и видел его лицо, – оно менялось каждый миг, мгновение горело, как светоч огненный, еще мгновение и становилось, как снег, каждый миг менялся его цвет.

(Дерех эмуна у-маасе рав, с. 100)

 

Суть Бешта

Слышал я от сына реб Яакова из Меджибожа, прозванного реб Якелом, что однажды его отец повел его в бейт мидраш, и Бешт стоял там и молился перед ковчегом. И сказал реб Яаков ему, сыну своему, так: «Смотри хорошенько, сын мой, ибо подобного не увидишь вплоть до прихода Машиаха, ибо он – рабби Шимон бен Йохай со своими учениками».

(Шивхей а-Бешт)

 

Его цицит

Писал реб Яаков Маргалиот в своей книге Квуцат Яаков.

Господин мой, отец моего деда, рассказывал мне, что цицит Бешта обладали жизненной силой и настоящей душой, и могли двигаться сами по себе, не понукаемые движением тела, ибо святостью исполнения заповеди душа и жизненная сила передавалась им. Это то, о чем говорили наши учителя, благословенной памяти (Менахот, 44а): «Поднялись четыре кисти его цицит и хлестнули его по лицу». На это намекает и писание: «...дабы был вам промысел во всем, что ни будете делать» (Дварим, 29:8), то есть разум и жизнь, как сказано: «...мудрость живит владельца ее» (Кое­лет, 7:12).

(Дерех эмуна у-маасе рав, с. 86)

 

Это я слышал от раввина святой общины Полонного, сочинителя книги Тольдот Яаков-Йосеф. Однажды Бешт стоял и молился, и Шхина зримо витала над ним. Стоял там в комнате большой сосуд с водой. И видно было, что вода содрогается и движется, как если бы дрожала земля. Как сказано (Шмот, 19:18): потому «что сошел на нее Г-сподь в огне; и содрогалась вся гора чрезвычайно». Однако так не было ощутимо [содрогание земли], а по воде было ощутимо весьма.

(Шивхей а-Бешт, 63)

 

Нечто подобное я слышал от одного хасида – реб Давида Пуркеса из Меджибожа. Однажды по дороге домой Бешт остановился [в амбаре] и стал молиться у восточной стены. А подле западной стены стояли полные зерна бочки, и было видно, как сотрясается зерно.

(Там же)

 

Чертог птичьего гнезда

Святой наш учитель Бешт, да пребудет его душа на небесах, имел обыкновение погружаться в молитву Шмоне эсре на несколько часов. Людям же, молившимся вместе с ним в его бейт мидраше, людям этим трудно было ждать, пока он закончит молитву, потому как они бывали голодны и обыкновенно, закончив Шмоне эсре, шли домой и перехватывали что-нибудь, чтобы заморить червячка, а затем, возвратившись в бейт мидраш, находили Бешта, [все еще] погруженного в молитву Шмоне эсре. Однако великие праведные раввины, его святое сообщество, не уходили домой, а ждали несколько часов, пока Бешт не закончит молитву Шмоне эсре. Однажды случилось так, что и они – святое сообщество его – почувствовав великую слабость, поневоле вынуждены были пойти домой и перекусить чем Б-г послал, чтобы восстановить свои силы. Но по расчету своему они знали, что по возвращении в бейт мидраш они застанут Бешта по-прежнему стоящим за молитвой Шмоне эсре, потому как дома они не задерживались. Сколь же велико было их удивление, когда они вернулись – и вот, Бешт уже закончил молиться. А у Бешта было заведено, что члены его святого сообщества всегда спрашивали его о всяких чудесных явлениях, которые они видели у него. И когда спросили его об этом, он ответил и сказал: «Дети мои, я расскажу вам притчу. Много людей стояло возле одного высокого дерева. Был среди них один человек с зоркими глазами, и он увидел, что на самой вершине дерева сидит одна птица, весьма прекрасная видом. Стал спрашивать всех – никто не видел птицы. И загорелся тот человек великим желанием подобраться к той птице и схватить ее, и так страстно возжелал он птицу, что не мог двинуться с места. Но из-за высоты дерева невозможно было подобраться к птице, а лестницы там не было. Но так велико было его желание добраться до птицы, что он придумал взять людей, что стояли там, и ставить их одного на спину другому, пока не поставит всех друг другу на спину, он же залез и встал выше всех, и дотянулся до птицы, и схватил ее. Те люди, хоть и поспособствовали ему схватить птицу, несмотря на это, ничего о птице не знали. А тот человек без них никак не мог бы добраться до птицы. И если бы не было там, возле дерева, нескольких человек, а лишь только он один, не смог бы он схватить птицу. И еще, пока стоял тот человек наверху на спинах тех людей, буде тронулся бы с места человек в самом низу и пошел бы себе в сторону, то попадали бы все, а тот человек, что захотел схватить птицу, не только бы не добрался до нее, но и упал бы на землю и сломал себе шею. Также и тут. Когда я стою на молитве Шмоне эсре, все миры открываются передо мной, включая и чертог Машиаха, называемый в святом Зоаре «птичьим гнездом», как известно знающим это. И все мое желание и вожделение – попасть туда. Если вы стоите со мной, пока я молюсь, я ставлю вас одного на спину другому, сам же лезу все выше и выше, пока не попадаю туда, и тогда делаю то, что я должен делать. Выходит, что все достигается благодаря вам, когда вы стоите со мной в моем бейт мидраше во время молитвы Шмоне эсре, хотя вам об этом ничего не известно. Но сегодня, когда вы разошлись от меня по домам, вышло, что и я упал оттуда, ведь я стоял на ваших плечах. Посему мне ничего не оставалось делать, незачем было продлевать молитву, и я закончил молиться.

(Итгалут а-цадиким, 28)

 

Встреча субботы

Слышал я, как рассказывали, что однажды Бешт встречал субботу в поле, и паслись в том поле овцы, и во время встречи субботы они задрали передние ноги вверх и стояли только на двух задних ногах, как стоит человек. И передают, со слов праведников, смысл и обоснование этого явления. Поскольку во время встречи субботы он освятил и возвысил весь мир, вознеся его к Истоку его, то, естественно, и все твари, что стояли тогда рядом с ним, и они (хотя и нет в них разумения), зане та малость жизненной силы, что воплощена в них, возвысилась до Истока своего, то и они, естественно, приподнялись. И если уж бессловесные животные, в коих нет никакого разумения, сумели дойти до великого этого постижения благодаря великой святости и свету, которые цадик внес в сей мир, тем более [должно это] и нам, народу сынов Израилевых.

(Дерех эмуна у-маасе рав, с. 87. Бейт Аарон, недельный раздел Бо)

 

Во дни моей молодости слышал я от одного старика из страны Эстерайх (Австрии), что когда святой рабби Исраэль из Ружина, да будет благословенна память праведника, прибыл в ту страну, спасаясь бегством, как об этом известно, то тотчас же по прибытии своем туда осведомился и спросил, нет ли там одного человека, который видел Бешта, потому что, как известно, раньше Бешт жил в той стране и оставался там в уединении какое-то время, а потом прославился в мире. И стали искать и не нашли такого человека. И сказал им святой рабби: «Может быть, найдете, как бы то ни было, какого-нибудь иноверца, который видел Бешта, тогда приведите его ко мне». И стали искать и нашли одного старика-иноверца, который в юности видел Бешта. И привели его к святому рабби из Ружина. И спросил его святой рабби, не знает ли тот какой-нибудь истории о Беште. И поведал ему иноверец, что в юности он пас овец в тех местах, где уединился Бешт. Однажды под вечер в канун субботы забегал Бешт туда-сюда и все шептал что-то, шевеля губами, когда же приблизился к животным, все они задрали вверх передние ноги, стоя [только] на задних ногах. Иноверец же стал бить их, чтобы они поставили передние ноги на землю, но это никак ему не помогло, пока не удалился от них Бешт, тогда [только] поставили ноги на землю. Когда же Бешт во второй раз приблизился к ним, снова задрали животные ноги. Так было несколько раз. Это я слышал от того старика.

(Маасийот у-маамарим йекарим, 10)

 

Молитва простого человека

Однажды было вёдро, и Бешт, благословенной памяти, увидел, как один простой человек кричит, и молится, и повторяет этот стих: «...и затворит Он небо, и не будет дождя...» (Дварим, 11), и не стал выговаривать тому, ибо видел, что молитва его угодна небесам. После того когда уже пошли дожди, позвал его и спросил: «Что ты думал, читая именно этот стих – “...и затворит Он небо, и не будет дождя...”?» Сказал ему толкование: «...и выжмет небо силой, и не будет дождя наверху, а весь дождь прольется внизу». Так и таргум: «и выжмет» переводится «и затворит».

(Кетер Шем Тов)

 

Радостные напевы

Бааль-Шем-Тов, да послужат нам защитой его заслуги, приехал в один город перед праздником Рош а-Шана. Сросил у горожан, кто в этом месте встает перед ковчегом на молитву в Дни трепета. Сказали ему: «Городской раввин». Спросил Бааль-Шем-Тов, как тот обычно молится. Сказали ему: «Все покаянные молитвы Дня искупления он поет на радостный лад». Послал за ним Бааль-Шем-Тов и спросил, отчего господин распевает покаяния радостными напевами. Сказал ему раввин: «Раб, что убирает царский двор от отбросов, если любит он царя, то весел и в час, когда вычищает мусор со двора, и поет радостные напевы, ибо он ведь ублажает дух царя». Сказал Бааль-Шем-Тов: «Да будет мой удел с вами».

(Ор йешарим)

 

Полный бейт мидраш

Однажды пошел Бешт в бейт мидраш. Встал на пороге и сказал, что не может войти, потому что бейт мидраш уже полон Торы и молитвы, так что не осталось в нем места, чтобы войти. И поразились его словам все, стоявшие с ним. Разве может быть больше похвала дому Торы и молитвы, чем когда он полон Торы и молитвы. Сказал им Бешт: «Не может считаться достоинством, когда синагоги и бейт мидраши полны Торы и молитвы, потому как словеса, которые не идут от сердца с совершенным и угодным [Б-гу] устремлением, не могут подняться ввысь, и дом заполняется [ими] от края и до края, так что и войти невозможно. И напротив, если молятся с истинным устремлением, идущим от сердца, как [то и] должно, то святые слова воспаряют ввысь, и ничего не остается от них внизу, как об этом и сказано в книге Зоар: “Всякий стих Торы, не изреченный с трепетом и любовью, не воспаряет ввысь”».

(Беэр Моше, недельный раздел Ноах; Дерех эмуна у-маасе рав,     с. 22; Кеаль хасидим ге-хадаш, 13)

 

Приближать подавленного и павшего духом

Бешт, бывало, приближал к себе грешников, которые и сами не высоко себя ставили, и удалял от себя знатоков Торы, которые были безгрешны, и [оттого] возгордились. Говорил: «Грешник, который знает про себя, что он грешник, ставит себя низко, Г-сподь же благословится в нем, ибо Он “пребывает с ними, среди нечистот их”» (Ваикра, 16:16). Тот же, кто безгрешен и [поэтому] высоко себя ставит, и Г-сподь не благословится в нем, ибо сказано о нем: «…не можем мы, Я и он, ужиться в этом мире» (Сота, 5а).

(Мазкерет шем а-гдолим)

 

Любовь

У одного достойного человека сын пошел по дурной дорожке и стал отступником, да избавит нас [от подобного] Милостивый Г-сподь. Повелел ему Бешт любить сына поелику возможно больше, и благодаря этому тот оставил свою ересь. Я слышал от него, что ненавистника следует сильно возлюбить, дабы прикрыть его наготу.

(Мидраш Пинхас)

 

Из-за зависти

Во времена учителя нашего Рибаша один человек больших достоинств противопоставил себя обществу, да избавит нас от подобного Милостивый Г-сподь, и дошел до отрицания Б-га Живого, оттого что завидовал братьям своим, ставшим раввинами. Однажды вышел наш учитель [вместе с ним], сжалась перед ним земля, в один скачок удалились они на несколько верст и остались там на субботу – в городе Радом, что в Польше, пока [Г-сподь] не вернул их одним скачком к тому человеку в его город, [и тот] покаялся полным покаянием.

(Ноцар хесед, раздел 4, мишна 21, Дерех эмуна у-маасе рав, с. 88)

 

Торговец из Бреслау

Один раз повстречалась ему телега с торговцами из Бреслау. Бешт решительно остановился и поприветствовал одного старика из торговцев с великим почтением. Сопровождавшие его удивились, потому что знали старика как честного человека, но человек он был простой. Спросили Бешта, отчего он выказал такое почтение. Сказал Бешт: «Я видел его праведником, [идущим] впереди меня в этом поколении. Вот уже тридцать четыре года он ездит в Бреслау и остается там почти на целый год, а дома бывает не больше трех недель в году, и нет за ним никакого греха ни по пути туда, ни по дороге обратно».

(Кеаль хасидим а-хадаш, 6)

 

В чем смысл того, что Бешт прозывался Бештом

Называли Бешта Бааль-Шем-Товом не от того, что мир полагал, будто Бешт прибегал к святым Именам, но от того, что велики и грозны были деяния его в том смысле, в каком сказано: «И как повелишь, так сбудется у тебя...» (Иов, 22:28). Ибо Пресвятой, да будет благословен Он, решает, а праведник отменяет. И имя его – Святой Бааль-Шем-Тов – идет от сказанного: «Лучше (доброе) имя, чем добрый елей» (Коелет, 7:1), ибо имя его источало благоухание, подобно лучшему бальзаму во всех горних мирах.

(Сипурим нораим, 6)

 

Один человек пришел к святому гаону рабби Натану Адлеру, да будет благословенна память праведника, чтобы кое-что у него спросить. Спросил его рабби Натан: «Кто ты?» Сказал ему: «Внук Бааль-Шема я». Сказал ему: «А кто это? Не знаю такого». Сказал ему: «Ужели учитель наш не слышал имени Бааль-Шем-Това?» Сказал ему: «Да, Бааль-Шем-Това я знаю отлично, каждый день я вижу его в райском чертоге». Святой гаон рабби Натан Адлер старался быть точен в имени и называл его Бааль-Шем-Тов.

(Дварим аревим, лист 12)

 

Услужение мудрецам

Однажды задал Бешт вопрос Небесам, кто самый большой мудрец в поколении, дабы услужить этому человеку; ответили ему: «Гаон Шор, сочинитель книги Твуот Шор[3] – вот самый большой мудрец в этом поколении». Поехал к нему Бешт и зашел в его спальню, когда автор Твуот Шор стоял в своей кровати и не было у него воды для омовения рук. Подал ему Бешт воды для омовения рук и тотчас уехал оттуда и боле никогда не появлялся перед ним.

(Тольдот а-нифлаот, 49)

 

Однажды почувствовал Бешт, что все еще недостаточно исполнял заповедь услужения мудрецам. Поехал к автору Твуот Шор. В это время вошел Твуот Шор в бейт мидраш, а черенок его трубки [был зажат] у него в руке. Лучинки же раскурить трубку не было у него. Бешт дал ему огонька и тотчас поехал домой, ибо счел, что уже услужил мудрецу.

(Сиах сарфей кодеш, 43)

 

Явные и скрытые

Святой Бешт говорил, бывало, что так же, как есть тридцать шесть скрытых праведников, так есть и тридцать шесть явных праведников, и он из тридцати шести явных праведников. И еще говорил о себе, что втайне он больше бааль-шем, чем о нем известно явно.

(Дварим аревим, раздел 1, лист 8)

 

Человек из пламени

«Все, посвященное Г-споду в Израиле, да будет твоим» (Бемидбар, 18:14). Стих этот проясняется на примере случая, который произошел со святым Магидом из Межирича, когда тот обратился к небесам с просьбой показать ему человека, у которого все 248 органов и 365 жил безраздельно посвящены Всевышнему, и [тогда] явили ему Бешта, и был он в образе человека из пламени, зане не осталось в нем ничего, что не было бы просветлено святостью и чистотой; это-то и подразумевалось в стихе под «всем посвященным Г-споду в Израиле» (числовое значение слова «посвященное» – херем – 248), ибо если ты все свои органы наставишь и укрепишь святостью, то тогда – «да будет твоим», в том смысле, что в твоей руке окажется управление миром, как сказано (Иов, 22:28): «И что исполнить решишь, то сбудется у тебя...»

(Илана де-хаей, 83)

 

Тора и Б-гобоязненность

После кончины Бешта, благословенна память праведника, собрались святые его ученики, чтобы рассказывать о Торе, из того, что слышали из уст святого [праведника], – каждый в меру своего разумения, и явился им образ Бешта, и сказал им: «Отчего такое значение придаете вы моей Торе, но не обращаете взор на Б-гобоязненность, что была мне присуща?»

(Тольдот Ицхак, вступление)

 

Знамения и Б-гобоязненность

Однажды святой рабби реб Менделе из Риманова, благословенной памяти, пришел на могилу Бешта, благословенной памяти. Вернувшись оттуда, рассказал, что Бешт сказал ему, как он сердит на тех, кто рассказывает о знамениях его и о чудесах, что он творил, и не рассказывает о Б-гобоязненности, что была у него.

(Тольдот а-нифлаот, лист 21, Атерет Менахем, 73)

 

Праведник после своей смерти поднимается со ступени на ступень, пока не становится наподобие знака, или мысли, или [какого-либо] Имени из Имен Пресвятого. И рассказывал великий праведный учитель рабби Цви, сын Бешта, рабби Пинхасу из Кореца, что однажды ехал он в Бендеры и вынужден был заночевать в поле, и было то место опасным. Явился ему во сне отец и сказал, чтобы с чувством произносил имя Абаг[4], ибо он был этим именем.

(Мидраш Пинхас, 30, билгорайское издание)

 

Тора духа

Рассказывал адмор, святой рабби и учитель наш рабби Ицхак из Сквиры, да будет благословенна память праведника, что однажды на праздник Симхат Тора Бешт плясал со своими учениками, и взял он свиток Торы в руки и плясал со свитком Торы, а потом отдал свиток Торы из рук своих и плясал без свитка Торы. И был у него один ученик, имя его было реб Айзик. И сказал святой рабби реб Айзик товарищам своим: «Вот, наш святой учитель выпустил сейчас из рук своих Тору плотскую и взял себе Тору духа». И услышал это Бешт, и сказал: «Чудо, что реб Айзик увидел это».

(Маасийот у-маамарим йекарим, 23)

 

Когда придет Машиах

Приводится в «Послании святости» (Игерет а-кодеш) Бааль-Шем-Това, напечатанном в книге Порат Йосеф рабби из Полонного, что [Бешт] спросил Машиаха: «Когда придет господин?» Ответил ему: «Когда откроется учение твое и источники твои распространятся повсюду».

(Последняя тетрадь – кунтерес ахарон – книги Таамей а-минагим, 64б)

 

[Князь Торы, учитель наш рабби Исраэль]

 

А сейчас начну рассказ для сынов народа нашего, которых немного [осталось], о том, что напомнило мне размышления грозные, деяния «ангела святого, спустившегося с неба» (Даниэль, 4:20), а это – Князь Торы, учитель наш рабби Исраэль, да воссияет его доброе имя. Вот начало раскрытия яркого света, о чем есть множество различных рассказов, почему я и не стал касаться этого, но лишь тех историй, которые ясны, как солнце в полдень. Итак, я поведаю сынам народа нашего, что был он истинный прославленный гений, светоч Израиля, оплот Торы явленной, в противовес [словам] тех заблуждающихся, что утверждают, что не было у него в явном точки опоры, и посему представлю вам рассказ такой же ясный, как отборная чистая мука.

В бытность мою в Шклове обретался я под покровительством великого учителя и известного городского благодетеля реб Шмуэля Райзеса и из уст святого этого человека слышал сей рассказ, кой и передаю теми же словами. Был он в дороге со Старым Ребе (господином, учителем и раввином нашим рабби Шнеуром-Залманом из Ляд), да упокоится его душа в раю, и прибыли они в святую общину Могилева-Турецкого[5], и приняли там адмора с великим почетом, оказав ему честь произнести публичную проповедь, и он проповедал в большом бейт мидраше, приводя сложнейшие толкования явной и скрытой Торы, укоряя [нетвердых в вере] укорами страшными, и было там великое собрание святого народа, люди величайших достоинств. По окончании проповеди услышал адмор разговор двух людей, а они были из самых достойных, и один сказал другому: «Этот раввин – истинный гаон, в явном и в скрытом». И ответил ему собеседник его: «Вот, этот раввин – истинный гаон, но первый, кто указал новый путь, и это ведь Бешт, был совсем простой человек, вовсе не было у него опоры в явном». Адмор же обладал поразительным слухом и все это услышал, стоя у ковчега, тогда как они стояли в дверях бейт мидраша. И сказал он им так: «Братья мои, не говорите такого, упаси Г-сподь, не говорите, что Б-жий человек Бешт был, не дай Б-г, простым человеком и что не было у него опоры в явном, сие высказывание не более сообразно, чем если сказать, что в море нет ни малейшей влаги. Вот ведь известно всем, что святой наш учитель рабби Дов-Бер из Межирича был славен как истинный гаон, а я своими ушами не раз слышал из святых его уст, что Бешт был на голову выше его в явном и поражал остротой ума и знанием, как один из танаев, и еще говорил, что проникновение его в глубину при изучении явной Торы по сути своей подобно было озарениям Абайе». И сказал: «Если угодно вам, выслушайте поразительное толкование, которое разъяснил мне святой наш учитель так, как слышал это от Бешта из святых его уст». И сказал достойным этим [людям]: «Внимайте проникновенно, ибо [толкование] это глубоко весьма». И стал разъяснять им запутанный диспут из трактата Бава кама (15а) в связи с алахой «пальга назка мамона». И продолжал разъяснение около трех с половиной часов. И сказал великий учитель реб Пинхас так: «Половину разъяснения я понял и уложил у себя в голове, и такого глубокого проникновения, какое я слышал на этот раз, не слышал я с тех пор, как стал человеком, и не видел и в старых книгах. Ибо тонкость разъяснения темы почти достигла ее духовной сущности, знание же вопроса было поразительным, ибо толкование сочетало в себе [выдержки] из шести разделов Вавилонского и Иерусалимского Талмуда, из Сифры и Сифрей и т. п., из всех книг, что есть в мире. Вторую же половину разум мой не мог воспринять, и я слушал лишь вполуха. По окончании же проповеди все достойные люди весьма были поражены и говорили: “Спор Абайе и Рабы мы видели здесь”». И сказал Старый Ребе: «Это проникновение, по сути, скорее под стать как раз Абайе, нежели Рабе, ибо понимание того было иным». И сказал адмор, да пребудет его душа в раю: «Да убережет вас Г-сподь от того, чтобы, не дай Б-г, обсуждать Князя Торы явно или скрыто».

 

Вот, говоря это, вспомню я человека, всегда пребывавшего в действии, вспомню сокрытые тайны, открывшиеся ему, и представлю вам замечательную историю. Итак, был я [тогда] меламедом в Яново[6], что близ Ковны, и в то время проживал в окрестностях города учитель и гаон рабби Хаим Маргалиот, раввин из города Большое Дубно[7], сочинитель комментариев Шаарей тшува на Шульхан арух, [жил он там], потому что у него были торговые дела в окрестностях города, и он имел обыкновение временами наезжать в город. Один раз он приехал в город, и почтенные люди из изучающих Тору пришли его встретить. Был среди пришедших и я, он же сказал им несколько толкований из Торы. Потом случилось, что они стали обсуждать хасидов и возводить напраслину на некоторых больших раввинов из хасидской общины, дойдя до того, что открыли рот, [посмев] говорить [хулу] на святого Бешта. Рабби сильно взволновался и сказал: «Братья и друзья мои, просьба у меня при всем к вам почтении, чтобы вы оставили сей разговор, чтобы уши мои не слышали боле таких слов об ангеле святом, человеке благостном, ибо вот и я поистине из митнагдим, как это известно, и тем не менее святому Бешту нет противления в этих местах, не приведи Г-сподь. Напротив, велик он в наших глазах воистину как Аризаль». И когда, [услышав] все это, все сильно изумились и сказали: «Учитель наш, не соизволишь ли открыть нам его сущность, ибо поистине сие весьма нам удивительно: если был он так велик, отчего слыл столь низким в глазах людей, и поведение его было необычным, не таким, как у великих людей на земле?» – сказал им: «Как вы и говорите, верно, что поведение его было необычно и проповеди его – необычны, и, невзирая на это, тому, что он стал известен в нашей стране, вовсе не стоит удивляться, и буде даже и найдется в его проповедях стих, который в Торе выглядит иначе, не дай Б-г вдаваться в [излишние] раздумья об этом. Ибо все буквы Торы даны ему были свыше, так что он мог поступать с ними, как ему заблагорассудится. Для сравнения возьмем великого и славного царя, у которого был единственный сын, миловидный и приятный, и возлюбил его царственный отец великой любовью, поистине души в нем не чаял, и передал ему все свои драгоценнейшие сокровища. Однажды пришли к царю вельможи его и сказали: “Государь наш, да продлятся вечно твои дни и дни сына твоего, стало нам известно, что царь, да продлятся его дни, передал сыну своему все свои драгоценнейшие сокровища, и кто же хоть что-либо скажет на это, когда царь уже сделал так, тем более, что сын, да продлятся его дни, достоин сего и [из-за] глубокой мудрости своей и добрых деяний, но разум наш не в состоянии постичь то, что царевич располагает сокровища отлично от расположения, данного им царем, поистине самым противоположным образом”. Сказал им царь: “Да, я передал сыну моему все сокровища, и он вправе ими распоряжаться по своему усмотрению, тем более, что уверен я в его обширной мудрости, и в том, что он, конечно же, ничего не испортит и что не выйдет из-под руки его деяния несовершенного”. Как в этой притче – таков был этот святой человек. Вот, я поведаю вам о чудеснейшем из чудес скрытого учения его, верьте и знайте, что было так, как расскажу вам. Послушайте, братья мои, о скрытых чудесах его учения. Однажды он толковал одно речение из трактата Шабат, раздел А-моци яин (81а): “Рав Хисда и Раба бар рав Хуна плыли в лодке, сказала им одна женщина: Посадите меня к себе, – и не посадили ее. Сказала слово и остановила лодку. Сказали слово и освободили лодку”. И толковал Раши, благословенной памяти, “сказала слово” – произнесла имя нечистоты, “сказали слово” – произнесли имя чистоты. И добавил о ее слове, что оно не приведено в Шасе, поскольку это имя нечистоты; “их же слово, которое имя чистоты, – отчего же не приведено в Шасе, что [именно] они сказали, чтобы мы знали заклинание, которым отменяется колдовство, тем более что мы находим в трактате Гитин несколько листов, где упоминаются заклинания против нескольких болезней?” И сказал он, да будет благословенна его память, что отмена колдовства – это когда произносят стих: “И колдунью не оставляй в живых”, условием чего являются направление мысли, на которое намекает данный стих. И дал обширное толкование чудесным тайнам в этом стихе, и сказал, что посредством этих намерений отменяются всякие виды колдовства, существующие в мире. И сказал, что и рав Хисда и Раба бар рав Хуна отменили колдовство, произнеся этот стих с совершенным устремлением мысли, потому как то, что написано в Шасе: “сказала слово”, – это только простой смысл, то есть имя нечистоты, и не упомянуто, что именно она сказала; их же слово должно быть без буквы “алеф” на конце, а без нее это начальные буквы слов “И колдунью не оставляй в живых”[8], и так они отменили это колдовство. А после, услышав об этом чуде, мы озаботились усиленным поиском старого издания Шаса и нашли предревнее издание, напечатанное почти сразу после изобретения книгопечатания, и обнаружили, как и следует по его словам, что “ее слово” напечатано с буквой “алеф”, и “их слово” напечатано без буквы “алеф”, да еще и обозначен сверху знак, какой пишется при сокращениях. И так мы удостоились воочию увидеть, что учение его истинно, как Тора, данная Моше на Синае. Посему, возлюбленные братья и друзья мои, не хулите и не поносите боле, упаси Б-г, святого и грозного Князя Торы, когда говорите о нем, истинная Тора была на устах его, и многих укоренил он в святости, и искали Тору в речениях его, ибо был он посланником Б-га Воинств».

(Сипурим нораим, 5)

 

Сила Торы предпочтительнее

Известный гаон рабби Ицхак Шор, возглавлявший суд общины Гвоздеца, был силен также и в мудрости каббалы и тайнах Торы. И действительно, небывалые и чудесные истории рассказывают о нем и о деяниях, совершенных им на глазах у всего Израиля, отчего всегда будут почитать его и прославлять его имя и память. Но я не стремлюсь здесь рассказывать о чудесных его деяниях, ибо сила Торы предпочтительнее, и расскажу лишь то, что слышал от гаона рабби Йосефа-Шауля-Натана Зонна, да будет благословенна его память, так как в бытность его в Лемберге гаон с удовольствием проводил со мной время в беседах о Торе, и каждый день пребывал в радости, и [однажды] сказал сидевшим с ним судьям: «Всю свою жизнь я жаждал увидеть потомка [известного] этого праведника из Гвоздеца, так как же теперь мне не радоваться, когда Г-сподь привел под мой кров мудреца – одного из его внуков?» И повернулся ко мне, и сказал: «Исчерпать рассказы о всей праведности деда твоего, рабби Ицхака Шора, да будет благословенна память праведника, не хватит никакого источника, расскажу тебе только то, что слышал от тех людей, кто знал его лично, расскажу о том, как он посвящал дни и ночи свои одной только Б-жественной Торе. И был день, и пришел к нему рабби Исраэль Бааль-Шем-Тов, да будет благословенна память праведника, и нашел его выходящим из миквы, и поспешил взять у него кувшин с водой, и сказал: “Вот, я готов и расположен выполнить заповедь услужения мудрецам”,­ – и полил водой на руки, и подал ему плат вытереть руки. Затем простился с ним, и тот простился с ним, и, скоро благословив его на прощание, пошел Бешт своей дорогой. После того пришел к нему Бешт снова и сразу быстро позвал его в синагогу, дверь же они закрыли за собой, и никто не слышал разговора, который был между ними. Сын же господина моего и прадеда, то есть учитель и гаон рабби Яаков Шор, глава суда общины Патика, тогда еще был отроком; он прокрался на галерею синагоги и нашел место, откуда мог видеть и слышать все, что делалось и говорилось в синагоге между его отцом и Бештом, однако сразу напала на него дрема, и, задремав, он погрузился в сон. И было, когда они выходили из синагоги, вдруг позвал Бешт моего деда, сказав: “Дитя спит”. И до сего дня то место открыто там на галерее синагоги, а под окном напротив написано на память “Дитя спит”. И в третий раз пришел к нему Бешт и сказал ему так: “Реб Ицикл Гвоздицер, пророк Элияу послал меня возвестить тебе, что этой ночью он придет к тебе”. И ответил ему господин мой и прадед, и сказал: “Нет у меня желания видеть ни его, ни тебя, вот, я учу Тору ради нее самой, и не дай мне Б-г отвлекаться от учения хоть и на краткое время”». Все это рассказывал мне учитель и гаон из Львова, который слышал это из уст правдивого человека.

(Коах Шор, вступление внука издателя рабби Авнера Катвана. Коломыя, 5648/1888)

 

[1]    Шир а-ширим, 5:6.

[2]    Там же.

[3]    Александр Сендер Шор (?–1773, Львов).

[4]    Одно из святых Имен, к которым прибегали каббалисты, состоит из 42 букв. В виде акростиха (Ана Бе-коах Гдулат…) входит в состав литургии.

[5]    Могилев-Подольский евреи нередко называли «теркиш» (идиш) – «турецкий».

[6]   Яново (лит. Йонава) в 32 км от Ковны (Каунаса).

[7]    Дубно – город в Ровенской области Украины.

[8]   «Слово» по-арамейски («милта») напечатано в этом месте без конечного алефа, таким образом, оно превратилось в акростих «И колдунью не оставляй в живых» (МЛТ = Махшефа Ло Техае).